Сегодня вечером у мамы премьера. Она будет играть свою первую большую роль этого года, а потому у нас дома чувствуется напряжение и все очень волнуются. К маме все мы проявляем особое внимание, освобождаем ее от всех домашних дел, есть даем ей все самое лучшее, стараемся ничем ее не огорчать. После обеда она уходит в спальню отдохнуть, мы ходим на цыпочках и сохраняем полную тишину. Наконец наступает решающий час. Мама одевается, мы шепчем ей на ушко магическое словечко, которое приносит успех, и она уходит в театр. Теперь можно развить лихорадочную деятельность, о которой у нас с Маргариткой была предварительная договоренность. Я ухожу в магазин купить самые лучшие цветы, а она, склонившись над листком белой бумаги, многократно слюнит карандаш и принимается сочинять торжественное поздравление, которое должно сопровождать букет.
  Цветы я нахожу лишь через полчаса. За это время Маргаритка исполнила возложенную на нее задачу. Поздравление написано красивыми буквами и украшено рисунками разных зверей, вырезанными из журнала «Крокодил». Маргаритка убеждена, что лучше не придумать. Само поздравление гласит:

Милая мама!

   От всего сердца и от всей души поздравляем тебя с хорошей интертацией роли. Желаем тебе стать лауреатом. Целуем тебя и подносим тебе этот букет. Ваша почтенная дочь

Маргаритка и папа.

   Я читаю, и мне трудно удержаться от смеха. Маргаритка тревожным взглядом следит за выражением моего лица.
   — Есть ошибки? — испуганно спрашивает она.
   — Нет, нет, — отвечаю я сквозь смех. — Только вот что это за интертацию ты придумала?
   — Я ее не придумала, — с обидой возражает Маргаритка. — Это я вычитала в программе. Интертация... понимаешь? Ты вот уже большой...
   — А это случайно не интерпретация?
   Маргаритка задумывается, потом вдруг выхватывает из моих рук поздравление.
   — Наверное, так и есть, — соглашается она. — Что ж теперь, порвать его, что ли?
   — Теперь уж не стоит, — говорю я и глажу ее по голове. — Сойдет и так. Так даже веселей. Маме будет ужасно приятно. А сейчас, почтенная дочь, нам пора одеваться и идти!
   Мы, конечно, одеваемся во все самое лучшее: премьера — дело не шуточное. Берем букет, прикрепляем к нему поздравление и, взявшись за руки, идем. Приходим как раз вовремя. Мы просим портье отнести маме букет. Возвратившись, он приносит следующую записку:

Прочла вслух поздравление, и все чуть не умерли со смеху. Мы так нервничаем, так волнуемся! Если спектакль пройдет с успехом, мы будем обязаны этим нашей почтенной дочери. Поцелуй ее за меня, но не читай ей этой записки — может обидеться.

Л.

   — Что она пишет? — спрашивает Маргаритка. — Зачем ты измял письмо?
   — Она очень, очень благодарит нас за букет и особенно за поздравление.
   — Там, наверное... какой-то секрет, — говорит Маргаритка, недовольная моим объяснением. — Почему ты мне не дал прочесть?
   Звонок спасает меня от дальнейших объяснений. Мы занимаем места в центре амфитеатра. Здесь любимое место Маргаритки. Отсюда видна

вся сцена и нет нужды вытягивать до предела шею или просить впереди сидящего зрителя немного наклониться в сторону.    Начинает играть оркестр, Маргаритка закрывает глаза.    — Папочка, когда полностью откроется занавес, ты мне скажи, пожалуйста, ладно?    — Зачем?    — Мне хочется ахнуть от удивления, когда я увижу декорацию. Готово?   — Нет еще... нет еще... нет еще... Теперь готово!    Маргаритка открывает глаза, она поражена:    — Ах, как красиво!

И правда, красиво: голубое южное небо, белая испанская церковь, перед нею — маленький фонтан. Выходят две испанки, и начинается веселое первое действие «Хитроумной влюбленной» — комедии Лопе де Вега. Вскоре появляется мама. Но она какая-то странная, ее не узнать. На ней ярко-красное платье, на плечи накинута черная шаль, а волосы у нее длинные-длинные, о таких волосах мечтает сама Маргаритка. Но интереснее всего то, что мама говорит не как обычно, а стихами.    Ох, как мы волнуемся вдвоем с Маргариткой — а вдруг мама растеряется, а вдруг перепутает слова! Только когда опускается занавес и раздается гром рукоплесканий, наши сердца наконец унимаются. Слава богу, все прошло благополучно.    — Я схожу в гримерную, поздравлю ее! — решительно заявляет Маргаритка и бежит к служебной двери амфитеатра.    Во время антракта запрещается входить к артистам, но Маргаритка пользуется в театре особыми привилегиями, тут ее все знают и разрешают ей ходить везде.    Вот она уже идет обратно с сияющим лицом. На щеке у нее следы от помады. По-видимому, ее целовали за кулисами.   — Все чувствуют себя хорошо! — кричит она издали. — Мама передает тебе привет, она сказала, чтоб ты не беспокоился.    — Ты, девочка, как видно, здесь свой человек, — говорит сидящая справа от Маргаритки пожилая женщина.    — Да, — не без гордости отвечает дочь. — Как же мне не быть своим человеком, когда на сцене играет моя мама!    — Кого же она играет, твоя мама?    — Герарду. В программе есть ее фотография. Вон она, в красном платье.    — Вот это она? Браво, браво, славная у тебя мама!    — Она теперь и во всяких других пьесах будет играть.    — Вот как! А ты кем станешь, когда вырастешь? Артисткой?    — А я и сейчас уже артистка. У меня даже удостоверение есть, что я сотрудница театра. Я буду играть в детских спектаклях. Меня сюда, в театр, пускают без билета...    Женщина смеется. Я толкаю Маргаритку локтем — надо же знать меру.

   Начинается второе действие. В этом действии мама почти не уходит со сцены. Она выступает в роли буйной и ревнивой испанки — танцует с блестящими кавалерами и водит их вокруг пальца. Она устраивает с ними свидания в мадридском парке и заставляет драться на дуэли. Веселые, жизнерадостные сцены приводят публику в восторг. Но, когда опускается занавес, я, к моему великому удивлению, замечаю, что Маргаритка недовольна. Она чего-то сопит и морщит свой курносый носик.
   — Тебе что, не нравится? — спрашиваю я ее.
  — Нет, — без колебания отвечает Маргаритка.
   — Почему?
   — Не нравится, и все.
   — Нет, ты скажи почему.
   — Очень уж... ну... очень много про любовь.
   — А мама разве тебе не нравится?

— И она не нравится. Она мне больше всех не нравится. Вот пойду и скажу ей об этом!    Я начинаю догадываться, в чем дело.    — А тебе самому нравится? — испытующе посматривает на меня Маргаритка. — Почему она разрешает вон тому, что в белом костюме, чтоб он ее обнимал? Кто он ей?    Теперь я даже не знаю, могу ли я смеяться. Не знаю и того, как мне успокоить это маленькое наивное и ревнивое сердце. Сказать, что это выдумка, что это только такое представление? Поймет ли она?    Пока я мысленно задаю себе эти вопросы, Маргаритка встает и убегает между рядами стульев.    — Ты куда? — вздрагиваю я. — Сиди на месте!    — Я пойду к ней, — сердито говорит она. — Я все ей скажу... все... Такой хороший папа, а она других обнимать...    И Маргаритка исчезает за дверью служебного входа.