— Так дальше не пойдет! — говорю я. — Надо избрать капитана.
   Маргаритка радостно хлопает в ладоши. Ну конечно, на море всегда так: один приказывает, а другие сознательно и беспрекословно подчиняются! Сейчас же приступаем к избранию. Капитаном единодушно избираюсь я.
   Остальной персонал распределяется следующим образом: мама — главный кок, Маргаритка — моряк.
   — Но, папа, — задумчиво говорит она, — когда мы выйдем в море, я и тогда буду зваться Маргариткой?
   — А как же?
   — Моряк — и... Маргаритка!.. А можно, я буду юнга Вильямс?
   Я поворачиваюсь к ней спиной, ибо капитану при исполнении служебных обязанностей смеяться не полагается. Вскоре я опять делаюсь серьезным и строгим, как того требует мое положение.
   — Ладно, пусть будет так! В таком случае, я буду капитан Грант.
   — Вот так здорово! — подпрыгнул новоявленный юнга. — А мама?
   — Ну, решай сам!
   — Совсем смешно, если она будет негритенок Снежок. Ведь он тоже был поваром. Как ты считаешь, папа?
   — Хорошо, но ведь она белая.
   — Ничего. Мы ее вымажем гуталином.
   Тем временем мама, ничего не подозревая, зовет нас обедать. А ведь нам сейчас совсем не до еды. Работа над сборкой лодки кипит, мы трудимся, не зная усталости, как и подобает настоящим морякам.
   — Юнга Вильямс! — кричу я с капитанского мостика, образованного из двух стульев.
   — Есть, сэр! — отвечает по-моряцки юнга Вильямс и становится передо мной навытяжку, руки по швам.
   — Подай мне часть номер три!
   — Слушаю, сэр!
   И часть номер три находит свое место. Мало-помалу то, что мы собираем, становится похожим на лодку. Но именно тут мы попадаем впросак. Дверь гостиной открывается, и выходит разъяренный кок. Он размахивает длинной деревянной ложкой и сердито смотрит на нас.

   — Сколько раз я должна вас звать? — негодует Снежок и уже грозится ложкой.
   — Мама, не трогай его! — старается оберегать мой авторитет юнга Вильямс. — Он капитан.
   Но это не помогает.
   — Вам бы только командовать! — кричит неумолимый кок. Сейчас же идите есть. Все давно остыло...
   Ничего не поделаешь, приходится подчиняться. Ведь наша мама в субординации и дисциплине ничего не понимает.
   Мы садимся за стол.
  — Фу, фасоль! — хмурится юнга Вильямс и отодвигает тарелку.
   — Раз тратите деньги на лодки, придется есть фасоль, — заявляет кок.
   Этот упрек больше относится ко мне, поэтому я строжайше приказываю:
   — Юнга Вильямс, сейчас же съесть все, всю фасоль дочиста!
   Юнга неодобрительно косится на меня: приказ отдан не совсем по-моряцки. Но лицо у меня словно каменное.
   — Слушаюсь, сэр! — отвечает он вполголоса и покорно принимается за фасоль.
   Юнга съедает и крем-карамель, которая обычно остается недоеденной.
   — Это ваша моряцкая дисциплина начинает мне нравиться, — смягчается наконец повар Снежок. — Придется нам применять ее и на уроках музыки.
   — А моряки на пианино не играют, — робко возражает юнга.

   — Посмотрим, играют или нет.
   Затем мама одевается и уходит по своим делам.
   — Где это видано, чтоб моряк играл на пианино! — уже более смело говорит юнга Вильямс. — Верно, капитан?
   Я киваю головой, но не очень уверенно.
   Мы возвращаемся в гостиную. Окончательно собрав лодку, мы поднимаем белые паруса и всю вторую половину дня путешествуем по морям и океанам.
   Питаемся мы сырой рыбой, альбатросами и плавниками акул. На нас нападают пираты, но мы их побеждаем, запираем в гардероб — пускай там хорошенько нанюхаются нафталина!
  После этого мы отправляемся на Южный полюс — нам необходимо поймать там двух пингвинов и приручить их. Но вдруг оказывается, что уже десять часов, — с наступлением этого времени всем юнгам на свете полагается быть в постели.
   — Папа, ну давай поймаем пингвинов! — упрашивает Маргаритка. — Вот он, Южный полюс. Всего в двух шагах.
   — Юнга Вильямс, — вытягиваюсь я во весь рост, — во-первых, я тебе не папа, а капитан Грант, а во-вторых, тебе известно, что приказы капитана выполняются немедленно и безропотно.
   — Слушаюсь, сэр! — склоняет голову пристыженный юнга.
   И через пять минут он в постели. Не успел я его как следует укрыть одеялом, как он уже уснул, уснул крепко, по-моряцки.
   Каких только удивительных снов он не увидит в эту ночь!