БОРИС МИХАЙЛОВ

К ЧЕЛОВЕКУ

  В одном большом селе Новгородской области стали озоровать волки. Осенью они зарезали несколько овец, задрали двух телят. Председатель колхоза, мой старый знакомый, встретил меня на улице и с укором сказал:
  — Ну что, охотник, отдыхаешь? А? Ты отдыхаешь, а волки у тебя под носом скот режут.
  — Слышал я об этой беде.

— Слышал о беде и ухом не ведёшь? — улыбается председатель, а голос сердитый. Чувствую — злится на нас, охотников, председатель. Объяснил я ему, что волков брать лучше всего ранней весной на логовах или зимой обкладами с флажками. По снегу их легче выследить и обложить. Пообещал я председателю к зиме собрать в городе бригаду охотников и приехать недельки на две специально для охоты на волков.   Бригаду-то из трёх охотников я собрал, а вот выехать всем вместе в ту деревню — это у нас долго не получалось. И только в начале марта наконец мы всё согласовали, собрали длинные гирлянды флажков, зарядили патроны самой крупной картечью и выехали.   Зима в тот год была очень снежная. К марту снегу насыпало — страшное дело. Но ничего, на лыжах и глубокий снег нипочём. Поселились мы у Якова Барсука, моего старого друга, и стали каждый день спозаранку ходить в разные стороны на разведку. Но волчьих следов целую неделю найти не могли. Ушли куда-то звери. Известно — волка ноги кормят.

  И вторую неделю разменяли, а следов всё нет и нет.
  Но вот на десятый день мне наконец повезло. Я ушёл далеко от села в сторону Асьянских болот и к концу дня наткнулся на волчьи следы.
  Следы были свежие, чётко отпечатавшиеся на свежевы-павшей пороше. Волки, видно, шли ходкой рысью. А вот и вскачь пошли. А это что? В глубоком снегу бесконечной цепью тянутся большие ямы. Это уже не волки. Так кто же тут прошёл? Пригляделся я и понял — лоси! Волки причуяли их и решили, видно, загнать по глубокому снегу. В марте днём солнце уже заметно пригревает, и снег под его тёплыми лучами сверху подтаивает. А с вечера и ночью подтаявший снег смерзается и образует ледяную корку, наст. Этот заледеневший снег волка держит. А тяжеловесные лоси проваливаются и острыми краями наледи раздирают себе ноги в кровь. Вот в эту пору волки и настигают лосей.

Долго я шёл по найденным следам. Шёл и жалел лосей — догонят их волки, задерут. Шёл я по следам час, потом ещё... А тут и темнеть стало. Пришлось вернуться.   А рано поутру вся наша охотничья команда уже была на лыжах. Ходко катили мы по вчерашним следам. Шли и слышали, как впереди нарастает шум машин, тракторов и людских голосов. Всё громче, всё явственней шум. Вот уже и урчание мотопил, и шум падающих деревьев слышен.   — Это кубатура, — пояснил Яков Барсук. — Разве лоси пойдут на этакий гомон. Ни в жисть!   А кубатурой называют здесь лесоразработки.   — В эту сторону следы тянулись, — ответил я. — Может быть, стороной обошли лоси?   Вот и кубатура. Просека шириной метров сто далеко уходит в глубину леса, а там, впереди, стоят несколько вагончиков. В них живут лесорубы.

  Решили мы выйти на ту сторону просеки. Вагончики всё ближе и ближе. Шум стоит невероятный. Натужно гудят машины, деловито тарахтят тракторы-трелёвщики, жужжат мотопилы, трещат и ухают падающие деревья, громко перекликаются люди. Подальше, подальше от этого дикого концерта! Но что это? Посреди адского шума и гама метрах в сорока от вагончиков на островке из молодого березняка стоят три лося — бык, корова и крупный телёнок. Прядут ушами, вздрагивают от каждого особенно громкого звука, косят глазами на всю эту громоподобную свистопляску, а не убегают. Что за чудеса? Переглянулись мы с охотниками и невольно направили свои лыжи к берёзкам. Но только стали приближаться, как лесорубы побросали работу и побежали нам наперерез. Бегут, руками машут, ругаются.
  — Назад, такие вы разэтакие! Ишь, с ружьями объявились. Пошли прочь, браконьеры проклятые!
  С огромным трудом успокоили мы рассерженных лесорубов. Рассказали, что не на лосей, а на волков мы охотимся.
  — На волков? Ну, это другое дело.
  — Ведь это от них лоси-то сюда прискакали, ухоронку у нас нашли. Вишь, умницы какие. Знали, что люди в беде помогут.
  И верно, не оставили люди лосей в беде, помогли. Целый ворох берёзовых веток им нарубили.
  — А волки-то вон туда, к болотам ушли, — рассказывали подобревшие лесорубы. — Ночью шагов на двадцать к вагончикам подходили. А лоси прямо у дверей наших всю ночь простояли. Не подошли к ним ближе волки. Побоялись. А теперь ушли они. Может, и совсем...
  Ночевать я остался в вагончике у лесорубов. Очень уж хотелось мне посмотреть, что лоси дальше делать станут. По своему многолетнему опыту я знал, что они всю ночь будут, переходя с места на место, кормиться в своих лесных столовых макушками молодых сосенок и верхними побегами ивовых кустов.
  А вот вернутся ли лоси опять к спасительному вагончику — это ещё вопрос.
  Рано поутру, когда лесорубы ещё спали, я бесшумно оделся и на цыпочках вышел в едва начавшую редеть предутреннюю темноту. В небе мерцали бесчисленные светлячки звёзд, луна была прикрыта полупрозрачной тучкой.
  В берёзовой рощице я поначалу ничего не увидел. Но когда тучка проплыла и открылась луна, то при её блёклом свете я заметил в берёзках лёгкое движение...
  Пришли всё-таки, вернулись под защиту человека.