Роботы... Их история начинается с создания таких вот игрушек, человекоподобных кукол — андроидов. Они умели ходить, двигать руками, кланяться... Некоторые даже танцевали и играли на клавесине. Современные роботы этого, как правило, делать не умеют. Зато они могут сверлить, красить, сваривать... Словом, работать.
Первое назначение машины — освободить человека от тяжелого физического труда. Сегодня машины помогают и в интеллектуальном труде. Современный конструктор отличие от предшественников пользуется электронно-вычислительной машиной и банком информации о прежних технических решениях. А новый чертеж рождается на экране дисплея.
СТРОКИ В ЛЕТОПИСЬ ПОГОДЫ
Солнце поднялось уже высоко. В его лучах ослепительно сверкал прозрачный шар гелиографа. Он играл роль линзы: шар фокусировал солнечный свет в маленькую, ослепительную точку, двигавшуюся — вслед за движением солнца — по разграфленной полоске бумаги.
— Как видите, принцип действия прибора прост, — пояснила инженер Полина Ивановна Воробьева. — Солнце выжигает на графике линию, по протяженности которой можно определить, сколько времени в данный день оно светило.
Два гелиографа были установлены на высоте пятнадцати метров, на крыше здания обсерватории. Однако еще выше расположены флюгеры и анемометр — прибор, определяющий скорость ветра. Несколько пролетов узкой и крутой лестницы, заключенной внутри решетчатой башни, поднимающейся над крышей в виде усеченной пирамиды, и я оказался на площадке, поднятой уже на двадцать шесть метров. Два флюгера показывали направление ветра: он был юго-западным. И не очень сильным: лопасти анемометра, прибора, похожего на обыкновенный вентилятор — такие можно увидеть под потолком, например, в фойе кинотеатра, — вращались не очень быстро, а «легкая» доска одного из флюгеров едва отклонилась; «тяжелая» доска другого флюгера застыла в неподвижности. Я уже знал, что с помощью, «легкой» доски измеряется скорость ветра, не достигающего десяти метров в секунду, а с помощью «тяжелой» — более сильного...
Сверху было видно далеко вокруг: улицы и дома, учебные корпуса и поля Тимирязевской академии, студенческие общежития и стадион. А на зеленом участке, окружавшем здание обсерватории, можно было увидеть маленькие белые «домики» похожие на пчелиные ульи. Такие сооружения есть на любой метеостанции, даже школьной; в них спрятаны приборы, регистрирующие температуру, влажность осадки... И сами эти метеорологические «домики», и приборы, установленные в них, в общем-то, одни и те же на любой из множества метеостанций, работающих сейчас во всех уголках мира.
Сегодня, пожалуй, и сосчитать нельзя, сколько существует на Земле метеостанций и метеообсерваторий. Но Московская метеорологическая обсерватория имени В.А.Михельсона — это одна из самых старых метеообсерваторий мира и старейшая метеообсерватория Москвы.
...3 декабря 1865 года открылась Петровская земледельческая и лесная академия, получившая имя по названию подмосковного (в ту пору) местечка Петровско-Разумовское. А 1 января 1879 года - именно здесь, в академии, начались регулярные метеорологические наблюдения. Их инициатором стал профессор А.А.Фадеев, отдавший много труда и сил созданию обсерватории. А с 1894 года обсерваторией Петровской академии стал руководить видный русский ученый-физик Владимир Александрович Михельсон, бывший одновременно и заведующим кафедрой физики академии.
Он сам разработал конструкции некоторых метеоприборов, с помощью которых можно было детально изучать солнечную радиацию, — биметаллический пластинчатый актинометр, абсолютный актинограф, — их и сегодня можно увидеть в обсерватории. Ученый написал ряд книг и научно-популярных брошюр по метеорологии — «Краткий сборник научных примет», «О погоде и о том, как ее можно предвидеть». При нем метеообсерватория Петровской академии (получившей в 1923 году название Московской сельскохозяйственной академии имени К.А.Тимирязева) стала крупным, хорошо оснащенным научным центром. Сведения, собранные здесь, в городке академии, позволили В.А.Михельсону в 1920 году предупредить Советское правительство о надвигающейся засухе в Поволжье. В.И.Ленин назвал докладную записку ученого «архиважной».
Шли годы. Ежедневно в летописи московской погоды появлялись новые строки. И сегодня можно заглянуть в любой из минувших дней за последний век, можно определить общие закономерности, которым подчиняется все-таки погода, хотя и принято говорить о ней, что нет ничего капризнее. А так хорошо и детально зная прошлое погоды, можно прогнозировать и ее будущее.
На толстенном томе надпись, тисненная золотом: «Наблюдения Метеорологической обсерватории Петровской земледельческой Академии в Москве. 1882—1890 гг.». В таблицах — результаты измерений, бравшихся в те далекие годы несколько раз в день: давление, температура, влажность, направление и сила ветра. Выведены максимальные и минимальные температуры для каждого дня, максимум и минимум меняющегося давления. Любопытны примечания, которыми наблюдатели снабжали эти ряды суховатых, но много говорящих цифр — 2 октября 1882 года сотрудники обсерватории, например, наблюдали над городом весьма редкое для широты Москвы явление — северное сияние. В других подшивках можно найти упоминание о том, что 2 июля 1898 года порывы ветра были настолько сильны, что «...повалило будку с самопишущими приборами...». Почти год спустя, 1 июня 1899 года, град разбил актинометрический термометр, и он был заменен новым прибором, доставленным из Лейпцига. Но, конечно, метеорологические явления всегда оставались главным «героем» записей, а продолжительность их оказалась настолько большой, что московские метеорологи, основываясь на наблюдениях, давно уже вывели средние нормы столичной погоды для каждой из трех декад месяца. Сегодня легко судить, соответствует ли погода любого дня средней норме или настолько-то от нормы отличается.
Находим в подшивках экстремальные записи, абсолютный московский минимум температуры и самый жаркий из всех дней в Москве за минувший век. Оказывается, абсолютный температурный максимум — 36,8 градуса — был отмечен в столице 7 августа 1920 года. А 17 января 1940 года термометры старейшей метеообсерватории зарегистрировали абсолютный минимум температуры: столбики ртути опустились до отметки минус 42,3 градуса...
Термометр только что поднят с глубины 3 м 20 см. На снимке: Полина Ивановна Воробьева.
А вот и сегодняшние, современные записи. Восемь раз в день, с промежутками в три часа, наблюдатели снимают показания со всех приборов и заносят их в журналы наблюдений. Любопытно, что новые сутки у метеорологов всего мира начинаются не в двенадцать часов ночи, а в двадцать один час. В отличие от всех 1 апреля 1981 года метеорологи не переводили стрелки своих часов на «летнее время» — метеорологические данные берутся всегда в одни и те же часы: и летом и зимой. Дважды в день эти данные передаются по телефону в Гидрометцентр СССР, их, как и данные других метеостанций, специалисты используют для прогнозирования погоды. И все-таки основное назначение метеорологической обсерватории имени В.А.Михельсона сегодня — это продолжение летописи московской погоды. Именно эта летопись, составленная с помощью точных приборов, во многом позволила выбрать самые оптимальные сроки для проведения XX летних Олимпийских игр в Москве.
...Полина Ивановна открыла дверцу одного из метеорологических «домиков». Внутри, защищенные стенками, похожими на жалюзи, разместилось несколько термометров. Один из них устроен по принципу медицинского градусника: фиксирует самую высокую за данный отрезок времени температуру, и ртуть после этого не опускается ниже, другой «застывает» на самой низкой за отчетные три часа температуре. (Заметим в скобках, что здесь же, на территории метеообсерватории, другие термометры измеряют температуру и на поверхности почвы, и даже под землей — на глубине в 20, 40, 80,120, 160, 240 и 320 сантиметров. Термометры для этого опускаются в специальные скважины, а показания их весьма интересны для специалистов сельского хозяйства.)
В соседнем «домике» тоже помещался прибор для измерения температуры, но графический — термограф. Лента самописца чертила линию на бумажной ленте графика на барабане. Принцип действия прост — самописец приводится в движение при помощи биметаллической пластины, реагирующей на изменения температуры. Этот термограф записывает колебания температуры в течение суток. А есть здесь и еще один термограф — в нем барабан обращается вокруг оси ровно за неделю...
Направляясь к очередному прибору, Полина Ивановна мельком взглянула на небо. День был очень ярким и солнечным, голубизна неба казалась беспредельной, но все-таки, к моему удивлению, она заметила:
— Вот увидите, сегодня обязательно будет гроза.
— А каким будет московское лето 1981 года? — задал я вопрос посложнее.
— Теплее, чем обычно!.. — сразу ответила Полина Ивановна. — Таковы прогнозы Гидрометеоцентра.
Я думал о том, что к моменту выхода в свет журнала с этим репортажем московские читатели уже будут знать, насколько точным оказался такой прогноз. Наш разговор происходил в начале мая.
* * *
...Гроза началась, когда я уже возвращался из обсерватории в редакцию. Небо за окнами автобуса как-то сразу и резко потемнело, в стекла ударили дождевые капли, сначала редкие, а потом превратившиеся в ливень. Было три часа дня, по метеорологическому времени, как раз в этот момент дежурные наблюдатели метеорологической обсерватории имени В.А.Михельсона снимали очередные показания приборов. Значит, и предсказанная гроза уже уходила в историю, превратившись в одну из строк летописи московской погоды.
В.МАЛОВ
Фото автора
Рисунок Т.НЕФЕДКИНОЯ
