Двадцать пять лет назад вычислительные машины выглядели так. Сегодня микрокалькулятор умещается на ладони и позволяет осуществлять те же операции, что и громоздкие ЭВМ прошлого. Благодаря успехам интегральной микроэлектроники машины стали компактнее, быстрее, удобнее.
 

МЫ ОКОНЧИЛИ... КРУЖОК

         «Моя трудовая жизнь началась в далеком 1956 году. Сам не заметил, как остался в кружке и увлекся радиотехникой на всю жизнь. Потом была учеба в институте, работа инженером. Но годы занятий а кружке неотделимы в моей памяти и от учебы, и от работы».
    Этими словами московского инженера Константина Ивановича Савельева мы хотим начать рассказ о судьбе бывшего кружковца.

     Многим московским школьникам известен старый Дом пионеров в тенистом переулке Стопани в центре столицы. А в 50-е годы знали его, вероятно, все. Ведь о роскошном дворце на Ленинских горах тогда еще и не мечтали.
     — В радиокружок Дома пионеров на Стопани я попал совершенно случайно, — рассказывает Константин Иванович. — Именно так, вероятно, и должны происходить все важнейшие поворотные события в человеческой жизни. Было это ровно двадцать пять лет назад. Я учился тогда в шестом классе. О радиотехнике даже смутного понятия не имел. Однажды приятель попросил помочь ему намотать катушку индуктивности (он занимался в радиокружке). Я удивился: что это за катушка такая, которую мотают, вместо того чтобы играть в футбол?..
     «Для чего она нужна?» — спросил приятеля. Он принялся объяснять длинно и непонятно. Помню, я спросил его еще о чем-то, потом еще о чем-то... На пятом или шестом вопросе он окончательно выдохся. И... тут впервые появился в моей жизни Евгений Сергеевич Геништа. Оказалось, все это время он шел за нами следом и внимательно прислушивался к нашему разговору. Дальнейшие вопросы я задавал уже ему, а он отвечал. И как отвечал! Хотелось спрашивать и спрашивать...
     Константин Иванович показывает мне несколько любительских фотографий. Видно, что сделаны они давно: теперь молодые люди не носят ни таких брюк, ни таких причесок. Я долго разглядываю один из снимков. На нем запечатлен момент занятия в радиолаборатории. Второй мальчик слева за спиной учителя — вылитый Савельев! А по возрасту Савельев нынешний и учитель на фотографии — ровесники. Вот что такое двадцать пять лет!..
     Тем временем Константин Иванович продолжает свой рассказ.
     — Позже, повзрослев, я часто задавался вопросом: чем же так привязывал нас к себе Евгений Сергеевич?.. Вспомним школьных учителей: в них чаще всего есть какая-то хоть минимальная, а неприступность. Наверное, это неизбежно: без этого в школе не было бы дисциплины. Ведь класс — коллектив обязательный, ребята в нем подобраны случайно. Ученики не выбирают себе одноклассников, и учитель не выбирает себе учеников. Попробуй добейся порядка, если не будешь, как говорят педагоги, «держать дистанцию». А кружок совсем другое дело. Каждый мальчишка выбирает его по собственному желанию, поэтому кружок — это коллектив ребят с общими интересами, общими запросами. К тому же ведь у нас нет всеобщего обязательного «кружкового образования» — так что если уж ребята удерживаются в кружке, значит, им в нем хорошо, Так вот, Геништа был для нас не сухим, неприступным ментором, а опытным старшим товарищем в работе и в жизни. Его укоризненный взгляд значил для нас больше, чем любая школьная двойка. Нельзя сказать, чтобы Евгений Сергеевич был каким-то добреньким дядечкой. Он был очень требовательным, порой даже до резкости, но ведь и мальчишки народ резкий, так что эта его черта скорее роднила его с нами. И никогда он никого не унижал, наоборот, своей повышенной требовательностью он убеждал нас, что мы можем работать лучше... Впрочем, что это я говорю в прошедшем времени! Ведь это только для меня кружок в прошлом. А Евгения Сергеевича я недавно видел: он и сейчас такой же точно, только волосы поседели... Я слушаю взволнованный голос Савельева и никак не могу отделаться от навязчивого ощущения. Геништа, Геништа... Где я мог раньше слышать эту редкую фамилию?..
     — Наверняка слышали, и ничего удивительного в этом нет! — уверяет меня Константин Иванович. — Геништа очень известный человек в радиотехнике. Его знают на многих московских предприятиях. Слышал, что его учеников берут на работу не раздумывая и сразу поручают им самые ответственные дела. Наш кружок — это марка!
     Честно говоря, тогда я еще не очень глубоко прочувствовал смысл этих слов. Более того, даже отнесся к ним с некоторым недоверием. И вот почему. Я подумал: ну как можно сравнивать кружок, пусть даже самый лучший, с учебным заведением, не говоря уже о производстве? Ведь вот Савельев сам говорит: там везде дисциплина, программа, требования... А кружок — дело вольное. Двоек не ставят, замечаний з журнал не записывают, родителей не вызывают. Захотел — пришел, захотел — ушел, если вдруг показалось трудно или скучно. Эти сомнения я выказал Савельеву.
     — Я отлично вас понимаю, — сказал я ему. — Детство всем видится как бы сквозь розовые очки...
     Мой собеседник нисколько не обиделся.
     — Чего зря спорить! — сказал он. — Вот вам телефону моих товарищей по кружку, а заодно и телефон самого Геништы. Я вижу, вы удивлены! Да, двадцать с лишним лет прошло с тех пор, как мы разошлись в разные стороны, а не забываем друг друга, встречаемся, дружим. Поговорите с ними, увидите, что я прав!
     Я без промедления последовал его совету. Не помню, сколько я обзвонил в тот день бывших учеников Е. С. Геништы. И всякий раз суховатый деловой голос на другом конце провода мгновенно теплел, становился дружеским и гостеприимным, стоило лишь упомянуть имя Евгения Сергеевича. К вечеру моя записная книжка была исписана вдоль и поперек, вместе с полями и обложкой: всё заняли телефоны, адреса, имена, воспоминания кружковцев. Кого только среди «их не было: инженеры, техники, научные работники, квалифицированные рабочие — все почти одногодки. Но одно сходство в их судьбах было поразительным: не нашлось ни одного, работа которого никак не связана была бы с радиотехникой, с электроникой (с детским увлечением, с кружком!)... И тогда я понял, что налетало время для беседы с самим Е.С.Геништой.
     Наша встреча состоялась в Доме пионеров Дзержинского района, где сейчас работает Евгений Сергеевич. Время было летнее, погода — лучше некуда, и я не ожидал увидеть в Доме пионеров ребят.
     В самом деле, вестибюли и коридоры здания пустовали. Но в одной комнате несколько ребят, невзирая на каникулы, работали. Я сразу догадался, что это тот самый кружок, и, вспомнив фотографию, узнал седого человека со строгим лицом и резкими, порывистыми движениями.
     — Прошу подождать, — сказал он мне. — У нас с Пашей важный разговор...
     — Хотелось бы поговорить о вашем кружке, — сказал я Евгению Сергеевичу, когда он наконец освободился.
     — О моем кружке?.. — Геништа машинально обвел глазами комнату, в которой мы сидели, приборы, учеников, словно прикидывая, с  чего начать. Но я упредил его:
     — В первую очередь меня интересует тот ваш кружок, что был двадцать пять лет назад... — Уже заканчивая эту фразу, я по глазам Евгения Сергеевича понял свою ошибку.
     — Мой кружок не был! — словно отрезая, возразил он. — Он был и есть уже более тридцати лет непрерывно. Для меня все это — один большой кружок, а не ряд сменяющихся маленьких И дети во все годы были одинаковы. Хотя, конечно, двадцать пять лет назад — это не то, что сейчас. В пятидесятые-шестидесятые годы некоторые парни приходили в радиокружок из чисто практических соображений: сделать для себя приемник. Покажешь ему, как сделать, — он сделает и уйдет. Сейчас таких не видно: ведь радиоаппаратуры в магазинах полным-полно. Поэтому и в кружки приходят в основном те, кто хочет научиться делу в целом — научиться работать. А я всегда ставил именно это главной целью своего кружка. Вас удивляет, что большинство моих учеников идет работать по радиотехнике? А меня — нисколько! Радует — да, но не удивляет. Если ученик занимался у меня два-три года и избрал другую профессию, я считаю это для себя как педагога неудачей. Я помню всех своих учеников, знаю их дальнейшие судьбы. Бот Костя Савельев — с ним, я слышал, вы встречались. После кружка он ушел в армию в уже там пользовался репутацией классного специалиста. А сейчас и говорить нечего!.. Вот Коля Алексеев. Ну с этим забот было немного. Прирожденный мастер — золотые руки. Имеет, что называется, пятое, техническое, чувство. Сейчас — ведущий инженер одного из крупных заводов, руководит разработкой точнейших автоматов. А начинал простым рабочим... Вот Юра Щенников. Его, правда, Юрой теперь называть как-то неудобно: профессор, доктор наук, заведует кафедрой в институте... Это — самые талантливые. Как тринято говорить, благополучные. А сколько было «трудных» ребят, из тяжелых семей — за них приходилось в прямом смысле бороться с ними же самими, бывали победы и в таких боях. Мне кажется, выручало то, что я с самого начала давал им работу на пределе возможностей и приучал отвечать за качество ее выполнения, за конечный результат. И обязательное условие — делать не для себя, а для других, для всех!
     Вот говорят иногда: «Хорошо, что мальчишка пошел в кружок. Все же лучше, чем болтаться по улицам. Хоть чем-то руки будут заняты. Глядишь, на хулиганство и времени не хватит...» Говорить так — значит несправедливо принижать значение кружков. Технический кружок — только для занятия времени? Бывают, к сожалению, и такие. Но настоящий технический кружок может и должен давать парню в руки ремесло — не хуже училища или даже техникума... (Я подумал: «должен» — это, пожалуй, вряд ли, а что может — теперь сам вижу!)
     — Все лучшие работы за все годы сохраняю: сам не разбираю и никому не позволю. Заходит старый ученик на огонек: «Это что, Евгений Сергеевич? Кажется, я лет в тринадцать такую же радиоигру собрал!» — «А это она и есть!» — отвечаю. Ведь специально для него и держу — чтобы не забыл, с чего начинал...
     — Евгений Сергеевич, готово! — звонко доложил один из мальчишек за рабочим столом. Евгений Сергеевич встрепенулся, быстро подошел к столу, склонился над каким-то сложным электронным приспособлением.
     — Так... так... — слышится его деловитый голос. — Готово, говоришь? А не торопишься?
     — Три раза проверял, Евгений Сергеевич! Работает!
     Но Евгений Сергеевич непреклонен.
     — Работает — это хорошо. А все-таки готово будет, когда твой прибор хотя бы год проработает безотказно, нигде ни разу не перегорит, не заискрит и ничего перепаивать не придется. Вот тогда и скажешь «готово»!..

"Сейчас, наверное, они сами учат своих детей..."

М. САЛОП

[К началу]