Тогда он погромче обратился к другому солдату:
   —    Жан! А Жан! Как поживаешь? Как твоя жена, дети? Они выросли? Неужели ты не помнишь меня? Я Мило... Ваш капитан Мило!
   Солдат Жан не ответил.
   Тогда Мило попытался заговорить с солдатом, который замыкал строй:
   —    Жак! А Жак! Что стало со всеми вами? Почему не узнаёте меня?
   —    Я сразу узнал тебя, капитан! — ответил солдат Жак, не поворачивая головы.
   —    Правда? Узнал? Это прекрасно! Я вернулся к вам, Жак... А где ваше оружие?
   —    Теперь мы безоружны, — ответил солдат, безразлично глядя в спину идущего впереди. — У нас отняли наши ружья и клинки. Они сданы в арсенал, как в архив... Их стерегут стражники Мышиного короля.
   —    Как вы могли позволить... разоружить себя? Вы же солдаты! — гневно закипая, изумился Мило.
   —    Какие мы солдаты? Нам оставили только форму и этого барабанщика! — грустно процедил солдат Жак. — Сам Николас приказал нам сложить оружие. Он ведь был нашим командующим!
   —    Куда вы держите путь? — поинтересовался Мило.
   —    Никуда! — ответил солдат. — С утра до вечера нас гоняют по городу... для того, чтобы мы были на виду. Мыши хотят видеть, что мы против них ничего не замышляем. Они наблюдают за нами. Так что лучше отстань от нас, пока тебя не заметили!
   —    Слушай, Жак! — сказал Мило, ни на шаг не отставая от строя. — Скажи всем своим друзьям, что капитан Мило вернулся и опять будет с вами. Вы получите обратно свои клинки и ружья. И вновь станете благородными воинами! Запомни, что я сказал...
   Мило отстал от строя и некоторое время постоял в раздумье, провожая взглядом солдат. Потом повернул назад и торопливо зашагал туда, где его ждала Люба.
   —    Я боялась, что ты не вернёшься! — сказала она. И облегчённо вздохнула.
   —    Как ты могла так подумать! — ответил Мило.
   Он достал одну коробочку с волшебным кольцом:
   —    Твоё кольцо должно быть с тобой! Возьми его... На всякий случай! А теперь пойдём...
   Вскоре они очутились возле лавки сапожника. Тот сидел на пороге и точал сапоги.
   —    Гастон! — окликнул его Мило. — Подними голову и взгляни на меня!
   —    Проходи... проходи, голубчик, — не поднимая головы, ответил сапожник.
   —    Гастон! Это я, Мило... Капитан Мило! Ты забыл меня? Не я ли заказывал у тебя пару офицерских сапог?
   —    Ничего не хочу помнить... Не мешай мне! — послышалось в ответ.
   —    Гастон! Ответь мне только на один вопрос: где найти мою Парлипа? Танцовщицу Парлипа! Ты смастерил... нет, верней сказать, сотворил для неё не одну пару балетных туфелек! Где мне её искать?
   Сапожник склонил голову ещё ниже. И еле слышно произнёс:
   —    Она заточена в замке. У неё теперь деревянные ноги. Больше я ничего не знаю... Иди!
   —    Деревянные ноги? — в ужасе повторил Мило.
   —    Я сказал тебе: иди! И ни о чём меня больше не спрашивай... За нами могут следить!
   —    Деревянные ноги?.. — прошептал Мило в отчаянии. — У моей Парлипа деревянные ноги... Что это значит?
   —    Если он превратил тебя в Щелкунчика, он мог заколдовать и твою невесту. Сделать ей деревянные ноги, чтобы она уж никогда больше не танцевала... — робко предположила Люба.
   Мило мигом преобразился: от растерянности и следа не осталось, жаждой мщения озарилось лицо.
   —    О!.. Они мне заплатят за это! Правда на моей стороне! А раз так...
   —    Куда ты собрался идти? — прошептала Люба испуганно.
   —    Мы должны пробраться в замок! Немедленно!
   И он устремился вперёд, увлекая за собой свою верную спутницу...

   Под самой крышей одинокой башни старинного замка томилась Парлипа.
   Горестно откинувшись на гнутую спинку кресла, она сидела в тяжёлом парчовом платье, подол которого доставал до самого пола. А перед нею был стол, заставленный такими яствами, будто всё происходило в королевстве Сластей. Во взгляде пленницы не было надежды ожидания... И даже отчаяния не было: взгляд её остановился, остекленел.
   До её слуха донеслись тяжёлые шаги — кто-то приближался к темнице. Щёлкнул затвор с наружной стороны кованой двери.
   Парлипа вздрогнула. Тени под глазами сгустились, по телу пробежала нервная дрожь. Дверь отворилась — ив комнату, грузно ступая, вошёл Николас. Рыжие, дремучие брови нависли над его глазками. Взгляд блуждал... Пальцы теребили янтарные чётки. На плече у него уверенно, как на троне, примостилась жирная летучая мышь. На её узкой вытянутой головке сверкала драгоценными камешками маленькая корона.
   —    Мы решили навестить тебя, очаровательная Парлипа! Мы хотели узнать, не отказалась ли ты от своего неразумного решения? — прохрипел Николас.
   Пленница не смотрела на него. Мышиный король на плече Николаса заёрзал, сверкнул острыми глазками и издал пронзительный писк. Ему не понравилось молчание Парлипа.
   —    Я на тебя не обижаюсь! — вкрадчиво продолжал Николас. — Но, поверь, я сделал всё возможное для того, чтобы ты могла полюбить меня...
   —    Вы лишили меня всего, что я имела, — глухо ответила Парлипа.
   —    Ты говоришь о Мило? — усмехнулся колдун. — Но я должен был убрать его со своей дороги! Он хотел на тебе жениться... А я полюбил тебя — и мы с его величеством Мышиным королём превратили Мило в деревянную куклу. Любовь не выбирает средств в борьбе. Если это пылкая любовь... Такая, как у меня! Когда мы объявим о нашей свадьбе? Когда?!
   —    На следующий день после «Никогда»...
   Мышиный король возмущённо зашуршал крыльями. Лицо Николаса побагровело... Но он сдержал себя.
   —    Надеюсь, ты понимаешь, что в нашей власти заставить тебя! — произнёс он, не повышая голоса. — Мы, кажется, уже доказали тебе, на что способны! Или этого ещё мало?
   Николас нагнулся и резким движением приподнял подол парчового платья Парлипа, приоткрыв ноги танцовщицы. Парлипа медленно, тяжело поднялась и гордо выпрямилась перед колдуном, покачиваясь на своих деревянных ногах. Лицо её выражало отчаянную решимость.
   —    Вы лишили меня моего любимого. Вы лишили меня ног... Вы убили во мне балерину! Но вы ничего не добились этим... Ничего! — Голос её срывался от ненависти и отвращения.— Вы можете превратить меня всю в деревяшку, как сделали это с Мило. Всю, с головы до ног! Я готова на это... Превращайте! Ну... Скорее... Скорее! Неужели вам не надоело слушать то, что я повторяю изо дня в день? Я не буду твоей женой, Николас. Никогда. Более, чем никогда! Вы... вы...
   У Парлипа перехватило дыхание.
   —    Я могу превратить тебя во что угодно! — усмехнулся колдун. — Но ты мне нужна живая, а не мёртвая! Если дашь согласие выйти за меня замуж, ты опять будешь танцевать, как прежде. Как в пору, когда столь неразумно полюбила своего капитана Мило. И даже лучше.
   —    Я не переставала любить его, — сказала Парлипа. — И не перестану! А тебя я ненавижу вместе с твоим мышиным покровителем. Что может быть отвратительнее мышей и крыс?!
   Жирный король с узкой вытянутой головкой, сидевший на плече, как на троне, опять зашуршал крыльями и издал пронзительный писк.

   Николас властно поднял руку:
   —    Хватит! Довольно... Я не позволю больше оскорблять слух его величества! Но я ещё вернусь... И мы поговорим о дне нашей свадьбы. Моему терпению нет предела!
   —    И жестокости тоже! — глухо произнесла пленница.
   Хлопнула кованая дверь; угрожающе звякнул засов. Парлипа опустилась в кресло и вытянула перед собой ноги, которые казались ей чужими и мёртвыми.
   Она не знала... Она представить себе не могла, что Мило и Люба уже карабкались вверх по стене одинокой башни, цепляясь за плети дикого винограда. Всё ближе и ближе к окну под самой крышей.
   ...На бархатной подушке с золотыми кистями, ничего не подозревая, крепко спал Мышиный король. Две летучие мыши сторожили его золотую корону. А на втором этаже замка при свечах и жарко пылающем камине колдун Николас играл в карты со своей старухой матерью.
   —    Проклятая девчонка! Она ненавидит меня... — Николас бросил на стол карты и откинулся в кресле.
   —    Ты говоришь о той несчастной девушке, которую держишь взаперти? — спросила старуха.
   —    Она сама сделала себя несчастной! Согласись, если она выйдет за меня замуж, то мгновенно станет первой дамой Джоконды!
   —    Какой Джоконды? — вздохнула старуха, собирая карты. — Это уже не Джоконда! Я твоя мать, и я могу говорить тебе правду. Имею право! Ты, Николас, сошёл с ума...
   —    Я заставлю её согласиться! — упрямо пробормотал Николас. — Мы сломим её упорство. Я добьюсь своего!
   —    Боюсь за тебя, Николас... — произнесла старуха. — Ты стал колдуном. Злым колдуном! А ведь я помню тебя добрым, порядочным человеком. Я не могу не любить тебя, потому что ты сын мой. Но одобрять твои поступки я не обязана...
   —    Да, я стал колдуном! — вскипел Николас. — Я могу и тебя превратить во что угодно!
   —    Ты не посмеешь этого сделать...
   Николас усмехнулся:
   —    Хочешь, попробую? Ну, во что превратить? Говори!
   —    Не смей! Я запрещаю тебе! — вскричала старуха.
   —    Посмею! — упрямо сказал колдун.
   —    Я не за себя боюсь. Не за себя... Но пойми: поднявший руку на мать не может ждать прощения. Я за тебя боюсь, сын мой!
   —    Не бойся за меня! Я просто хочу показать тебе свою силу. Хочу доказать... Чтобы ты мной гордилась! Хочешь, я превращу тебя в бабочку? Это не так страшно... В красивую бабочку!