 Н.ИЛЛАРИОНОВ Псковская обл.ТИХАЯ РАДОСТЬ
День выдался морозный, свежий ветерок гнал по льду Чудского озера колючую поземку, жег руки и лицо, продувал насквозь. Январское солнце, большое и красное, не в силах было справиться с холодом. Клев слабый. Мертвый сезон!
— Ну как?— спросил я у подошедшего приятеля.— Поймал что-нибудь?
— Нет,— ответил он с досадой.— Скорей бы уж день кончился...
— Давай подойдем вон к тому рыболову. У него вроде клюет все время.
— Да что ты!— искренне удивился приятель.— Это кто-то из местных. Так он тебе и выложит свои секреты!..
Мы поспорили, и я один пошел к удачливому рыболову. Он действительно оказался местным. Сидел на небольших салазках, загородившись от ветра куском парусины, прикрепленной к двум метровым палкам. Просто, легко, удобно.
— Отец,— обратился я без обиняков к нему,— научи ловить рыбу!
Он поглядел на меня из-под мохнатых бровей пристально и, как мне показалось, оценивающе и положил на снег удочку. Сняв рукавицу, стряхнул с усов и окладистой бороды сосульки и усмехнулся.
«А приятель-то, кажется, был прав,— подумал я.— Высмеет меня старик, на том дело и кончится».
— Так не получается с рыбкой-то? — спросил он.
— Не получается,— ответил я с некоторым даже вызовом, ожидая подвоха.
— Ну-ну. А на озеро-то наше давно ездишь?
— Третью зиму.
— Гм. Пора бы и самому до сути дойти, а?
— Да я...
— Постой, постой, не горячись, парень. Сверли-ка лучше рядом лунку, поглядим на твое умение...
И вот все готово, я начал блеснить. Дед несколько минут молча наблюдал за мной, потом попросил показать блесны. С любовью обработанные и тщательно отшлифованные, желтые, красные и белые, они горели на солнце всеми цветами радуги.
— Ишь ты! — восхитился дед.— Красивые! Да только это не то. Не-е, не то... Достав из кармана металлическую коробку, он вынул из нее блесну и подал мне:
— На вот, лови!
Я с любопытством стал разглядывать подарок. Отлитая из олова и почти не обработанная, с темными ямками на боках, она не вызвала доверия. Я поглядел на старика вопросительно.
— А ты лови,— сказал он,— лови! По сегодняшней погодке она в самый раз. От твоих-то надраенных рыба слепнет.
Минут через пять слышу толчок. Подсекаю — и вытаскиваю на лед окуня на полкило! Старик молчит. Я тоже. Вот она, тихая рыбацкая радость! Но поклевок больше нет, и настроение падает. А дед тем временем выуживает несколько крупных окуней.
— А ты подразни его, подразни,— говорит он мне, а потом берет мою снасть и начинает «дразнить» окуня.
Взмахнув несколько раз удочкой, он замирает на какое-то время, потом медленно водит снасть вдоль и поперек лунки. Затем, уменьшив спуск сантиметров на 10—15, снова «крестит» лунку. Поклевка следует, когда до льда остается не более двух метров. Рыболов не снимает рукавиц и наматывает леску прямо на руку. Окунь попался большущий и едва пролезает в лунку. Дед доволен. Он басит:
— Есть рыбка здесь, есть! Только на месте стоит — вон ведь какая стужа завернула... Однако иная не выдержит, потянется за блесной. Поэтому и надо ее дразнить. Потихонечку так, потихонечку...
Расстались мы друзьями, а блесну, подаренную мне старым рыболовом, я храню, как дорогой сувенир. Грубо обработанная, потемневшая, она не вызывает восхищения блеском граней, причудливостью формы и раскраски. Но мне она приносит радость.
 [К началу]
|
|
